«EA подсажена на Need for Speed, а Need for Speed подсажен на Black Box, – откровенничает ведущий вводной конференции, что предваряет ознакомительный тур по студии, исправно поставляющей видеоигры уже без малого три десятилетия. – А ведь это и впрямь тяжело, ежегодно выпускать по большой, хитовой игре, всякий раз не имея времени сделать что-то действительно новое. Black Box – амбициозная команда, мечтающая создавать не просто хорошие игры – отличные игры». К несчастью, Electronic Arts до определённого момента не могла удовлетворить эти амбиции при текущем положении вещей, всё упиралось в малое количество времени. Наконец, момент настал. Работа над сериалом направлена по иному руслу, нынче над разными выпусками уже трудятся разные команды, обслуживающие разные группы фэнов, разные аудитории. «Нынешний Need for Speed – настоящий эпик. На него команда получила гораздо больше времени. Разработка началась где-то два с половиной года назад, пока приглашённая команда, Criterion Games из Гилфорда, занималась выпуском Hot Pursuit. Учитывая те месяцы, что ещё остаются до релиза, команда Black Box получила около трёх лет на создание Need for Speed: The Run».

В этих словах, на мой взгляд, вся главная информация о готовящейся игре. В них – искренность: пусть завуалированное, но честное признание «конвейерной» природы сериала и имеющихся (хочется верить – «имевшихся», в прошедшем времени) проблем. В них – стратегия преодоления кризиса. Респект «основной» команде разработки, вера в коллег, привязанность к нынешнему детищу, очевидно, наиболее любимому и оттого особенно балуемому. Также можно расслышать и вызов – мол, ну же, вперёд, сделаем, наконец, такую игру, какую всегда хотели сделать! И, конечно, тщательно скрываемое, но всё же прорывающееся наружу желание утереть нос создателям Burnout.

«Мы всегда стремились соревноваться – со всеми подряд. Именно поэтому NFS стало тесно в рамках сезонного сериала, и он принялся разрастаться вширь. Именно поэтому на свет появился симулятор Shift, уже успевший обзавестись сиквелом. Однако всегда оставалась какая-то основа, стержень, смысл, с которым связывается имя Need for Speed…»

На экране тем временем мелькают иллюстрирующие диверсификацию бренда слайды: категория Action охарактеризована словами «полиция», «погони», «история», за секцией Sim закреплены «автоспорт» и «кольцевые гонки». К первым отнесены Hot Pursuit, The Run, онлайновый Need for Speed: World, ко вторым – Shift 2. Вспоминая наказы коллег выяснить, не родственник ли новоявленный The Run не самому любимому в редакции «стритрейсерскому циклу», озадаченно хмыкаю: игры, поставленные в пример, все сплошь новые, да и «ярлыки» уж больно общие – будто опять противопоставлены друг другу «аркады» и «симуляторы». Однако рассказ о роли в эволюции сериала фильма «Форсаж» и ему подобных, спровоцировавших моду на стритрейсинг и, в общем-то, задавших тон и направление Need for Speed: Underground, намекают: эстетике нелегальных гонок быть.

Учитывая, в какие тайны создатели кутают сюжет Need for Speed: The Run (они даже отказались подтвердить само наличие героини – при том, что уже в тизере мы слышали женский голос и даже видели девушку за рулём), я был немало удивлён, сумев вытащить из продюсеров имя автора. Итак, весь текст игры подготовил Алекс Де Ракофф, британский режиссёр и сценарист, двенадцать лет назад он поставил восьмиминутную короткометражку с погоней, послужившую начальной заставкой игре Grand Theft Auto 2, а заодно и всей её рекламной кампании. Помимо прочего в режиссёрском портфолио Алекса есть снятый по собственному сценарию полнометражный фильм «Наперегонки со смертью», в котором отметился рэппер 50 Cent. Впрочем, основными его работами, похоже, были и остаются короткометражные ленты: Need for Speed: The Run – единственное «большое кино» Де Ракоффа за последние два года.

Слово тем временем взял Джейсон ДеЛон, исполнительный продюсер нового Need for Speed. Знакомое лицо – именно он представлял прессе и Skate 3, и многие другие игры студии. Свою речь к удивлению присутствующих журналистов он начал с того, что попросил прощения за предыдущий выпуск сериала, созданный в этих стенах – Need for Speed: Undercover. «Никто из нас не гордится той игрой, она не была хороша. Да, продалась она неплохо, но речь не об этом. Сегодня команда как никогда настроена на качество. Мы должны доказать что-то прежде всего самим себе». Качество игр, по словам Джейсона, для Electronic Arts нынче на первом месте. И это качество рождается помимо прочего ещё и из возможности пробовать что-то новое – пробовать, не стесняясь, имея достаточно времени, чтобы отказываться от недостаточно хороших идей в пользу наилучших. Это именно то, чего у команды не было все эти годы. Несколько часов спустя я спрошу его, готов ли он обещать, что The Run станет его лучшей игрой, и он пообещает – твёрдо, не отводя взгляд.

Но это потом. А пока он с энтузиазмом говорит о том, что идея «безотрывного экшн-кино» слонялась по студии уже давно – как-никак ещё во времена PS2 сотрудники Black Box разрабатывали «автомобильные экшн-секции» для игр про британского агента с лицензией на убийство, и ещё тогда заболели желанием привнести в гоночный жанр кинематографическое измерение. И теперь, когда издатель дал зелёный свет, к воплощению «гоночного кино» подошли со всем тщанием.

Решение перенести разработку на движок от Battlefield 3 не было лёгким: выбирая из трёх доступных вариантов (в том числе рассматривался и Chameleon, «мотор» Criterion Games, на котором строился Need for Speed: Hot Pursuit), студия устроила претендентам настоящий аудит, математически высчитала выгоду – во времени, в качестве, в удобстве. Лучше прочих показал себя Frostbite 2, его не устаёт нахваливать ни арт-отдел (удобный инструментарий, легко создавать и на лету перестраивать трассы), ни мастера по графике и звуку («The Run звучит круто настолько, насколько не звучал и не мог звучать ещё ни один Need for Speed»), ни даже «киношники», занятые на производстве сюжетной основы игры. Конечно, немало времени пришлось потратить на перенос накопленной базы и обучение новым трюкам (очень кстати пришлась давняя инициатива EA Univercity – программа обмена знаниями и опытом, благодаря которой специалисты внутренних студий изучают новейшие разработки коллег, получая все необходимые навыки из первых рук), но, по словам Джейсона, это того стоило, ведь масштаб The Run значительно вырос, а новая технология позволяет создавать новый контент с нуля гораздо быстрее.

Ну и, конечно, это первая игра цикла, в которой геймер наконец-то видит своего персонажа – иначе настоящее кино не сделаешь. Главный герой, Джек, в который раз кажется знакомым: молод, коротко стрижен, слегка небрит, в неизменной спортивной куртке – добрая половина сегодняшних протагонистов выглядит именно так. Но журналистов интересует не это – как так, нарушен неписаный канон сериала, игрок больше не сможет ассоциировать себя с гонщиком, а знойные красотки смотрят не в камеру, за объективом которой ощущает на себе их взгляды игрок, а на вполне конкретного полигонального мужика. Ответ продюсера заготовлен и явно не однажды отрепетирован – кого мы обманываем, это условность жанра, костыль для движка. Геймер не нуждается в ассоциировании, в любом сюжете, в любом кино, он прекрасно видит разницу между героем и собой, и это ничуть не мешает – скорее помогает! – переживать за персонажа, с увлечением следить за его судьбой. Иначе не полюбили бы геймеры Натана Дрейка, не ждали бы столь сильно каждую новую главу Uncharted. Новый движок – и эту мантру в Black Box совершенно не устают повторять – дарит сериалу множество возможностей, совершенно недоступных ранее. И возможность вытащить водителя из-за руля да отправить его скакать по крышам – лишь одна из них, пускай и самая заметная.

Арт-отдел Black Box одержим идеей придания игре «кинематографичного ощущения». По словам Стива Энтони, большинство видеоигр, и особенно гонки, мгновенно интерпретируются геймером как интерактивная среда: глаз всегда уверенно различает срежиссированные «заставки» и геймплей – главным образом по поведению камеры. Действительно, прицепленная позади управляемого автомобиля камера сразу же выдаёт в картинке на экране игру: она то следует за машиной идеально ровно на прямом участке пути, то вдруг пускается вместе с ней в занос, то мечется, не зная, какое положение занять, угодив в непредусмотренное кодом положение. Но главное – она словно привязанная к бамперу консервная банка, просто волочится следом, кропотливо и «без души» повторяя проделки водителя. «В кино всё совсем не так, там каждое движение оператора выверено, плавно, отрепетировано – вот чего мы хотим добиться в The Run!» Джейсон ДеЛон продолжает мысль: «Shift 2 продемонстрировал восхитительный, необычайно правдоподобный вид из кабины – такой, какого не было ещё нигде. В нашей игре мы добьёмся того же с камерой от третьего лица».

Убедиться в правомочности обещания на практике во время тест-драйва удалось не вполне. Камера, конечно, была паинькой: при разгоне чуть отдалялась от дороги, а при торможении будто бы налетала на резко сбросивший скорость автомобиль, заходы на поворот отрабатывала плавно и как будто слегка покачиваясь в такт движению… Но ничего особенного, такого, что точно не предлагала бы доселе ни одна гоночная игра, почувствовать в альфа-сборке не удалось. Да и хвалёные «режиссёрские моменты», когда по велению скрипта машина вдруг сама вписывается в крутой поворот, а камера тем временем на секундочку выхватывает драматический ракурс, признаться, не выглядят особым новаторством – скорее это следование нынешнему тренду и даже непременный атрибут любого не обделённого бюджетом блокбастера.

Новизна The Run скорее в том, что именно эта игра, вслед за Stuntman, Wheelman и Blood Stone делает с гоночным жанром то, что уже давно считается нормой в топовых шутерах: визуально развлекает, выводя спортивную, в общем-то, геймплейную модель «обгони их всех» на уровень хорошо отрепетированного шоу. И вот за это, пожалуй, многие и многие «синглплеерные» покупатели гонок скажут Black Box спасибо. Скажу и я – словами из рецензии на 007: Blood Stone от ныне почившей Bizzare Creations: «Я вовсе не отказался бы от сборника таких гонок в виде отдельной игры». Загадывать пока рано, но, похоже, это оно.